Bourreau des Fleurs
Я давно не осознавал той жестокой переменчивости бытия, какая по обыкновению наступает осенью. Она богата событиями, внезапно выбивающими твёрдую землю из-под ног.
Планы, надежды и ожидания превращаются в увядший лист, срывающийся с ветки родного дерева. Он падает на мёртвую траву и с догорающей последними красками тоской смотрит снизу вверх на место, которое раньше казалось домом. Его больше нет.
Точнее, меня в нем больше нет. Как неловкий пассажир, оказываюсь за бортом большого судна, стремительно уплывающего вперёд. Жизнь останавливается. Замирает в тревожно-гнетущем ожидании ровно до того момента, когда я устану бесполезно сопротивляться накатывающим волнам и, наконец, захлебнусь. Соломинки посреди океана не растут...
Осень...
Некогда любимое время года теперь вызывает лишь суеверный ужас.
Планы, надежды и ожидания превращаются в увядший лист, срывающийся с ветки родного дерева. Он падает на мёртвую траву и с догорающей последними красками тоской смотрит снизу вверх на место, которое раньше казалось домом. Его больше нет.
Точнее, меня в нем больше нет. Как неловкий пассажир, оказываюсь за бортом большого судна, стремительно уплывающего вперёд. Жизнь останавливается. Замирает в тревожно-гнетущем ожидании ровно до того момента, когда я устану бесполезно сопротивляться накатывающим волнам и, наконец, захлебнусь. Соломинки посреди океана не растут...
Осень...
Некогда любимое время года теперь вызывает лишь суеверный ужас.