Bourreau des Fleurs
Так странно наблюдать за тем, как взрослеют твои друзья. Те, с которыми был знаком очень давно. Лет десять, пятнадцать назад... Может быть, даже не общался настолько хорошо, как мог бы, но был в курсе каких-то важных деталей их биографии... А потом, после школьного или университетского выпускного, резко и безжалостно оборвал последние связи. Будто сбросил балласт с тонущего судна.
...Вот они взахлеб увлекались новыми книгами, играми на улице; знакомились с девчонками, талантливо превращая нежных барышень в неотъемлемую часть своего дружелюбного коллектива. А я... Меня никогда не интересовали ни компании по интересам, ни отношения. Хотя, безусловно, и то, и другое периодически появлялось: мальчики, девочки... Но, какая, в самом деле, разница, когда любовь и страсть сызмальства была возложена на алтарь искусства: живописи. «Миллион-миллион-миллион-алых-роз» Вознесенский писал точно не обо мне.
В настоящее время почти все из бывших друзей обзавелись собственными семьями. Многие женились на тех дамах, с которыми знались со студенческих лет, и сейчас растят совместных детей. Они совсем не вспоминают о том, что приносило искреннюю радость тогда — об окрыляющем чувстве безграничной свободы. Конечно, признаю, возросшее количество обязанностей, высокая степень личной ответственности и бытовая рутина приглушает ее голос. Но, все-таки, не убивает. Зачем же они делали свой выбор, будучи неготовыми срезать крылья? Чтобы после на протяжении последующих лет терзаться депрессией от невозможности самореализации? Мои крылья целы, и я никогда не принесу их в жертву.
...Словно из зазеркалья слежу за элементарными процессами жизнедеятельности человека, до сих пор пытаясь увидеть в них хоть толику смысла. Настолько неспешно, будто намереваюсь жить вечно.
...Вот они взахлеб увлекались новыми книгами, играми на улице; знакомились с девчонками, талантливо превращая нежных барышень в неотъемлемую часть своего дружелюбного коллектива. А я... Меня никогда не интересовали ни компании по интересам, ни отношения. Хотя, безусловно, и то, и другое периодически появлялось: мальчики, девочки... Но, какая, в самом деле, разница, когда любовь и страсть сызмальства была возложена на алтарь искусства: живописи. «Миллион-миллион-миллион-алых-роз» Вознесенский писал точно не обо мне.
В настоящее время почти все из бывших друзей обзавелись собственными семьями. Многие женились на тех дамах, с которыми знались со студенческих лет, и сейчас растят совместных детей. Они совсем не вспоминают о том, что приносило искреннюю радость тогда — об окрыляющем чувстве безграничной свободы. Конечно, признаю, возросшее количество обязанностей, высокая степень личной ответственности и бытовая рутина приглушает ее голос. Но, все-таки, не убивает. Зачем же они делали свой выбор, будучи неготовыми срезать крылья? Чтобы после на протяжении последующих лет терзаться депрессией от невозможности самореализации? Мои крылья целы, и я никогда не принесу их в жертву.
...Словно из зазеркалья слежу за элементарными процессами жизнедеятельности человека, до сих пор пытаясь увидеть в них хоть толику смысла. Настолько неспешно, будто намереваюсь жить вечно.